<<60>>

            На восьмом десятке, оказавшись не у дел, Петр Николаевич Поспелов, в прошлом секретарь ЦК, кандидат в члены Президиума (Политбюро) ЦК КПСС, отступил от твердого правила не откровенничать, стал общительнее, охотнее предавался воспоминаниям. В этом я мог убедиться, когда летом 1972 года, после длительного перерыва - мы не видались лет двадцать пять - снова встретились, на этот раз в Лохусалу, в пансионате эстонского Совета Министров, где ему, академику, Герою Социалистического Труда, пенсионеру союзного значения, а также в признание прежних заслуг предоставили для отдыха с семьей трехкомнатную палату.

            Я не был уверен, что Петр Николаевич помнил меня по работе в «Правде», уж очень в разных «весовых категориях» мы с ним тогда были, он главный редактор, я рядовой литературный сотрудник, к тому же постоянным местом моей работы был ленинградский корреспондентский пункт «Правды». В годы войны, будучи военным корреспондентом газеты, находился в действующей армии, в редакции появлялся лишь по дороге с фронта на фронт. Поэтому и сомневался, что Петр Николаевич приметил меня в коллективе, насчитывавшем сотни человек.

            Но в Лохусалу, когда я назвал себя, он обнял, потянул к столу, чтобы, как заявил, вспрыснуть долгожданное свидание старых друзей. Петру Николаевичу нужен был подходящий собеседник, а тут Бог послал бывшего сослуживца.

            Поспелову было что вспоминать. Ему выпала долгая политическая жизнь. Он начал карьеру партийного функционера при Сталине, продол- <<61>> жал ее при Хрущеве, несколько лет пребывал «наверху» при Брежневе. Хотя при каждом из трех правителей его «лодка» временами давала течь, она все же оставалась на плаву. Мало кому из крупных деятелей партии и государства так повезло ...

            Со времен работы в «Правде» я сохранил теплые чувства к Петру Николаевичу, он был доступен, прост, его человечность я испытал на себе. Когда в ходе налета «юнкерсов» на штаб Волховского фронта я был тяжело контужен, Поспелов распорядился вывезти меня в Москву, показать врачам кремлевской поликлиники. Он проявлял заботу о семьях военных корреспондентов, эвакуированных в голодный тыл, подбрасывал им продукты.

            Далеко не всегда редакция могла считаться с желанием своих военкоров. Но если была возможность, Петр Николаевич шел нам навстречу. Весной 1943 года я был возвращен на Ленинградский фронт, который исподволь готовил операцию по полному деблокированию города. Мечтал написать о ней. А в декабре неожиданно получил распоряжение военного отдела «Правды» срочно выехать на 2-й Прибалтийский фронт. Очень не хотелось уезжать накануне генерального наступления. Заехав по дороге в Москву, я откровенно сказал об этом Поспелову. Он дал обещание, что если под Ленинградом «начнется», меня сразу вернут туда. И проследил, чтобы это было сделано. В суровые годы войны мы, военкоры, дорожили таким вниманием. ...

            Пишу обо всем этом для того, чтобы читатель, ознакомившись с последующим и страницам, и, не заподозрил автора в необъективности, сведении счетов. И не думал бы, что злу служили только лишенные человеческих качеств люди.

Главная тема

            Осенью 1938 года в течение двух недель «Правда» публиковала главы «Краткого курса истории ВКП (б)» по одной главе в номере. Теперь-то мы знаем подлинную цену этой книги, а тогда искренне полагали, что приобщаемся к выдающемуся историческому труду. Будучи не в силах отличить правду от лжи, действительные факты от фальсификаций, загипнотизированные восторженными отзывами «Кратком курсе» в печати, мы верили каждому слову.

            Поскольку книгу широко рекламировали как «сталинский Краткий курс», многие, и я в том числе, полагали, что книгу писал Сталин, всю, а не только философский раздел четвертой главы. Если и были сомнения, то их снял опубликованный вскоре проспект предполагаемого к изданию Собрания сочинений И. В. Сталина, один из томов которого отводился для «Краткого курса». Кощунством казалась сама мысль, что в собрание сочинений «мудрейшего» может быть включена книга, написанная другими.

            Постепенно правда об авторстве «Краткого курса» просачивалась, особенно после ХХ съезда партии, но в общих чертах. В подробности же меня посвятил Поспелов во время встречи в Лoxycaлy история книги и стала главной темой наших бесед.

            — Периодизация истории партии, которая легла в основу «Краткого курса» принадлежала товарищу Сталину, — подчеркивал Поспелов. — Главные идеи и положения тоже товарищу Сталину. А текст книги, кроме четвертой главы, готовили мы с Емельяном Михайловичем Ярославским.

Тандем

Ярославский появлялся в редакции «Правды» — он был членом редколлегии газеты — как правило, в полдень, а то и попозже. Высокий, грузный, в широкополой круглой шляпе, прижимая к боку туго набитый рукописями портфель, он, <<62>> тяжело дыша в моржовые усы, медленно шел по коридору, направляясь в свой кабинет.

            До ареста Михаила Ефимовича Кольцова, журналиста с мировым именем, лучшего советского фельетониста, этот кабинет занимал он. Я Кольцова в «Правде» уже не застал, его арестовали месяца за два — за три до моего зачисления в штат редакции. Но однажды его видел — на встрече с журналистами Ленинграда летом 1937 года. Мы зачитывались в «Правде» его пахнущими порохом репортажами из Испании, охваченной пламенем междоусобной войны. Рассказ Кольцова о событиях в Испании, ставших прелюдией ко второй мировой войне, содержал прозрачные намеки на участие в них неких «славян», в которых легко угадывались советские летчики и танкисты.

            Через полтора года Кольцова увезли на Лубянку, прямо из редакции. На Лубянке он и сгинул. В это не верилось, и в редакции еще долго ходили разговоры, что Кольцов жив, его кто-то видел в лагере на Колыме. . . на этапе. . . в пересыльной тюрьме. Мысль не мирилась с нелепой смертью талантливого журналиста, восхищавшего своим бесстрашием, десятки раз выходившего невредимым из опаснейших переделок. Когда ему вручили ордер на арест, он спокойно сказал курьеру смерти: «Что ж, пойдемте!»

            В кабинете Кольцова утвердился Ярославский. Он был крупной фигурой в партии, при Ленине одно время являлся секретарем ЦК. Ничего грозного, устрашающего в его облике не было, напротив, он выглядел этаким святочным дедом, на досуге писал маслом, преимущественно цветы. Но общеизвестна была его нетерпимость на посту секретаря партколлегии ЦКК. Сталину импонировала его беспощадность в борьбе с «левыми» и «правыми» в партии. С именем Ярославского связаны гонения на церковь, «разоблачения» под видом научной критики религии — многократно издавалась его книга «Библия для верующих и неверующих».

            Звания академика он удостоился за свои многочисленные труды по истории партии. До появления «Краткого курса» они считались «самыми правильными», по ним ориентировались историки, лекторы, преподаватели вузов и школ, по книгам Ярославского учились мы, студенты, их изучали в кружках сети партийной пропаганды. Е. М. Ярославский утверждал приоритет Ленина в исторической науке, неоспоримость его оценок событий и этапов прошлого. Кажется, это Ярославский ввел понятие «ленинского этапа в исторической науке». Самым убедительным аргументом в работах Ярославского была ссылка на Ленина. Он был воинствующим критиком буржуазных историков, особенно доставалось от него историкам небольшевистского направления в русской социал-демократии. Что и говорить, историю партии большевиков Ярославский стремился представить в наилучшем свете, однако при всей своей тенденциозности в его трудах 20-х годов не было, явных фальсификаций, преувеличения роли Сталина.

            В пагубном для исторической науки письме Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» в 1931 году критике за «ошибки» был подвергнут и Ярославский. Вслед за этим началась его «проработка». Покаянная речь Ярославского на собрании партийного актива Москвы перебивалась гневливыми, оскорбительными выкриками, его чуть было не согнали с трибуны.

Емельян Михайлович был очень подавлен всем этим, — рассказывал в Лохусалу Поспелов. — Мы зашли с ним в общепитовскую столовую, и он поделился со мной своими неприятностями и опасениями. Он ожидал отлучения от науки <<63>>

и других напастей. Считался с возможностью того, что ему припомнят 1918 год, когда в споре о Брестском мире он взял сторону Бухарина против Ленина. Я его успокаивал . . .

            Критику в письме Сталина Емельян Михайлович воспринял как предупреждение и требование соотносить свою деятельность в науке с взглядами генсека. В новых работах он уже усердно возвеличивал «вождя народов», развивал и обосновывал «теорию двух вождей». В марте 1936 года — репрессии набирали силу —Ярославский предпринимает еще одну акцию с целью вернуть себе расположение Сталина. Он направляет в ЦК письмо с предложением издать три учебника по истории ВКП(б) — для изучающих с разной подготовкой.

            «Надо, —писал Ярославский, во всех учебниках дать больше о Сталине, о его роли в руководстве ею (партией. - Д.Р.); в разработке ее идеологии, ее организации, ее тактики . . . Учебники по истории партии надо по возможности насытить материалами о т. Сталине не только в период после смерти Ленина. . . В особенности показать . . . то, что он поднял учение Ленина на новую высоту».

Таким образом,  идею издания популярного учебника по истории партии с «подтягиванием» Сталина к Ленину подал Ярославский. Сталин подхватил ее и дал ей ход.

            — Работу над учебником доверили мне и Емельяну Михайловичу, — продолжал свой рассказ Петр Николаевич. — Написать четвертую главу с философским разделом взялся сам Сталин. Он вручил ее нам написанной от руки . . . Из рассказа Поспелова можно было заключить, что Сталин держал работу над книгой под своим контролем, подбрасывал авторам свои мысли, которые, понятно, воспринимались ими как директивы, нередко передавал и готовые формулировки. По всему видно, Сталин придавал учебнику большое значение, он был призван утвердить его равную с Лениным роль в создании и укреплении партии большевиков.

            — На макетах первых вариантов «Краткого курса», — вводил меня в историю создания учебника Поспелов, — значились наши с Ярославским фамилии как авторов. Но Сталин предложил снять их, объяснив это тем, что книга выйдет под редакцией комиссии ЦК, это придаст ей больший вес, обеспечит ей доверие широкого читателя. Надо, заявил Сталин, указать, что «Краткий курс» одобрен Центральным Комитетом. Это положит конец разноголосице в оценке событий, имеющейся в старых учебниках по истории партии. . .

            В тандеме авторов «Краткого курса» Поспелов отводил Ярославскому первую роль, считал себя его учеником. Назначенный в конце лета 1940 года главным редактором «Правды», Поспелов снова встретился на общем деле с Ярославским.

            Для нас, молодых сотрудников «Правду», Емельян Михайлович был почти легендарной личностью. По понедельникам он дежурил по номеру и председательствовал на редакционных летучках. Если я бывал в это время в Москве, то не упускал случая послушать сдобренные юмором замечания Ярославского по опубликованным в предыдущих номерах газеты материалам. Так, в ходе обсуждения статьи о реконструкции центра Москвы, Емельян Михайлович, недовольный зданиями, выстроенными на улице Горького по проектам архитектора Мордвинова, бросил реплику: «Омордвинили Тверскую!»

            К нам, молодежи, он был внимателен, на летучках отмечал, если они того заслуживали, наши корреспонденции. Был к нашему брату снисходителен, прощал промахи. Однажды я попал в неприятную историю. Емельян Михайлович продиктовал стенографистке простран<<64>>ную статью о Таммерфорсской конференции 1905 года, делегатом которой был. Дождаться расшифровки стенограммы ему было некогда, и он поручил мне вычитать статью, сверить цитаты, одним словом, подготовить к набору. И надо было такому случиться: машинистка вместо «винчестер» напечатала «манчестер». А я ошибки не заметил, и в таком виде статья появилась в газете. Дотошные читатели весь день звонили в редакцию, потешаясь над ошибкой. Я ожидал от Ярославского нагоняя. Выслушав мои объяснения, он усмехнулся в усы и буркнул: «Ладно, чего в нашем деле не бывает!»

            Емельян Михайлович выручил меня, когда в номер шел мой очерк «В Сольвычегодске» — о пребывании Сталина в тамошней ссылке. Очерк трудно проходил через требовательное «Бюро проверки». Настырный сотрудник бюро настаивал на документальном подтверждении каждого факта, вплоть до текста мемориальной доски, укрепленной на домике, где Сталин снимал комнату. Один факт я подтвердить не мог, о чем «Бюро проверки» не преминуло доложить дежурному редактору по номеру. На мое счастье, им был Емельян Михайлович. Он решил проблему так, как это не мог позволить себе никто другой в редакции, включая и Поспелова. Позвонил Сталину, назвав его партийной кличкой «Коба» и осведомился, имел ли место в Сольвычегодске такой-то факт? Сталин подтвердил. И очерк не сняли с полосы.

            Пишу о Ярославском так, как думал о нем молодым журналистом. С годами мое уважение к нему сильно пошатнулось.

Путевка в ... небытие

ПОСПЕЛОВ: К осени тридцать восьмого окончательный вариант учебника был готов. Последнюю его редакцию комиссия ЦК во главе со Сталиным осуществила в октябре. По главе в вечер. В нашем присутствии. Около двух недель мы с Емельяном Михайловичем ежедневно направлялись в Кремль. Охрана была в курсе дела и каждый раз интересовалась, какую главу сегодня мы будем смотреть. В кабинете Сталина мы уже заставали Андрея Александровича Жданова и некоторых других членов Политбюро. Экземпляр макета, бывший у Сталина, носил следы его тщательной работы над текстом. Свои поправки он аргументировал коротко и четко, и принимались они без споров и возражений.

            Я поделился с Поспеловым своим недоумением: как при такой тщательной редактуре в «Краткий курс» попали формулировки, противоречащие ленинским.

            — Что вы имеете в виду? — насторожился он.

            — Хотя бы утверждение, будто большевистская партия ведет свое начало с Пражской конференции, а не со второго съезда, как считал Ленин.

            Петр Николаевич нахмурился, ускорил шаг - мы совершали обычную нашу прогулку в сосновом лесу — и, дождавшись меня, стал объяснять, довольно невразумительно, это расхождение как «недоразумение», чем позже и воспользовались хулители учебника.

            Сталин, мол, начал править это место, но отвлекся и не закончил правку. В таком виде глава и пошла в печать.

            На мой вопрос, почему они с Ярославским не обратили внимание Сталина на это «недоразумение», Поспелов, насмешливо взглянув на меня, сказал:

            — Хотел бы я видеть того, кто решился бы указать Сталину на его ошибку . . .

            На другие мои «недоумения» Петр Николаевич отвечал с нарастающим недовольством: «0ткуда вы это взяли?», «Вы не так поняли!»,<<65>> «Не пытайтесь читать между cтрoк!» Особенно, неприятны ему были вопросы о деятелях, которые в «Кратком курсе» охарактеризованы крайне негативно, как злейшие враги народа, шпионы на службе империалистов Запада — многим из них к тому времени было возвращено честное имя. Он либо отмалчивался, либо бросал: «Тогда верили ... » Когда речь зашла о Тухачевском и других военачальниках, казненных без вины, меня поразила реплика Поспелова: «А заговор-то военных был!»

            Разговор происходил в 1972 году, «Краткий курс», как бы ушел в небытие, а Поспелов продолжал гордиться книгой; расточать ей комплименты: какими огромными тиражами она издавалась, на сколько языков переведена! Словно не было ХХ съезда, открывшего нам глаза на трагические последствия культа Сталина, съезда, потрясшего наши души . . .

С думой о былом

            Я стараюсь понять: как два историка, прошедшие с партией весь ее путь или значительную его часть, оказались соавторами книги, полной лжи, фальсификаций, передержек, злобных наветов, книги, предназначенной для возвеличения кровавого, диктатора? Люди науки так унизили науку.

            Из страха за свою жизнь? Тот же Поспелов, как и все, трепетал перед Сталиным. Он, конечно, не обольщался на свой счет — в любой момент его могли поволочь в подвал Лубянки и там замучить. Но было бы упрощением представлять дело так, что Поспелов возносил хвалу Сталину только из страха. Кстати, Поспелов был не из трусливого десятка, ему нельзя отказать в мужестве. Он вступил в РСДРП еще в царское время, будучи гимназистом, а для этого нужна была не только вера в грядущую революцию, но и немалая смелость. В гражданскую войну Поспелов вел крайне опасную подпольную работу в тылу Колчака. А в сорок первом году во время битвы за Москву оставался в столице, редактируя «Правду». Нет, трусом он не был.

            Причина его верноподданнической службы Сталину в другом. Как партийный функционер, Поспелов созревал в жестких правилах «ордена меченосцев». Система привила ему иммунитет ко всякому вольнодумству. Он не примыкал ни к одной оппозиции, всегда и во всем был с ЦК. Каждую директиву «сверху» воспринимал как приказ, подлежащий неуклонному исполнению. Провинциальный партработник, он в 1924 году был переведен в аппарат ЦК, который подбирал, дрессировал генсек для осуществления своих честолюбивых планов. Поспелов видел тогда в Сталине олицетворение партии и свою преданность партии полностью переносил на Сталина.

            Для понимания «феномена Поспелова» имеет значение тот факт, что начиная с нелегального гимназического кружка его пестовал Жданов, человек авторитарного склада, догматик, требовавший от своего окружения полного послушания. Став в 1934 году секретарем ЦК, Жданов протежировал Поспелову, способствовал его карьере, взял в «идеологическую команду», работавшую на Сталина.

            Насколько Поспелов был искренен в своем преклонении перед «вождем народов»? Как отнестись к тому, что Петр Николаевич за десять лет, истекших после смерти Сталина, трижды менял свое отношение к нему? Сначала горько оплакивал его уход из жизни, потом принял непосредственное участие в разоблачении пагубных для страны и народа последствий культа Сталина, а под конец снова признал его великим государственным мужем . . . <<66>>

            Верная служба Сталину, участие в создании «Краткою курса» не гарантировали Поспелову неприкосновенности. Сталину ничего не стоило сменить милость на гнев.

            Летом 1949 года, вскоре после разрыва Сталина с Броз Тито, главного редактора «Правды» П. Н. Поспелова неожиданно вызвали на заседание Политбюро ЦК. На него сразу накинулся разъяренный Берия. Гневно потрясая свежим номером «Правды», он обвинил Поспелова в пособничестве ренегату и янычару Тито, в подталкивании стран народной демократии к измене социалистическому лагерю.

            Это страшное обвинение держалось на одной короткой заметке, полученной редакцией из ТАССа. Речь в ней шла о готовности США оказать щедрую финансовую помощь взбунтовавшейся Югославии. Напечатав эту информацию, утверждал Берия, газета провоцирует «наших побратимов» продаться за миллионы долларов американскому империализму. По словам Петра Николаевича, ошеломленный столь тяжким и безосновательным обвинением, он утратил дар речи. В одном отдавал себе полный отчет: если Сталин поверит Берии, а при исключительной подозрительности вождя такое было вполне возможно, ему, Поспелову, не будет пощады. Из шока его вывела реплика Сталина:

            — Товарищ Поспелов, защищайтесь!

            В какой раз переживая эти грозные для него минуты — речь ведь шла о жизни или смерти, — Петр Николаевич в сильном возбуждении продолжал:

            — Понимаете, защищайтесь! Не Берия обязан был подкрепить фактами обвинение против меня, а я должен был доказать свою невиновность. Мне был дан шанс оправдаться. Получив эту злосчастную информацию, начал я свое объяснение, редакция сочла, что она завизирована официальными инстанциями и ее цель — заклеймить Тито за оплаченное долларами предательство. Я также напомнил, что первую в советской печати статью, изобличающую Тито, написал я. Берия перебивал меня злыми репликами, но Сталин жестом охладил его пыл. И здесь подал голос новый секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов, — по гроб буду ему за это благодарен, спас меня: «Товарищ Поспелов честный человек!» Берия на это буркнул: «Был бы нечестный, давно бы сгнил в земле!»

            С Поспелова сняли дикое обвинение, но из «Правды» убрали, назначив директором Института Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК партии.

В команде Хрущева

Вскоре после смерти Сталина и разоблачения Берии П. Н. Поспелов избирается секретарем ЦК по идеологии. К его чести, он поддержал Н. С. Хрущева в стремлении на предстоящем ХХ съезде партии развенчать Сталина. Этому, как известно, решительно воспротивились Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Булганин. Хрущев не отступил, по его настоянию была создана комиссия ЦК для изучения документов об ответственности Сталина за массовые репрессии. Во главе комиссии был поставлен Поспелов, потому она известна среди историков как «комиссия Поспелова».

            Были установлены чудовищные вещи.  На основе собранного материала комиссия подготовила для Президиума ЦК пространную справку. Первоначально предполагалось, что на съезде с докладом о преодолении культа личности Сталина выступит Поспелов, но потом было решено, что его на закрытом заседании сделает Хрущев. Эти подробности я узнал в Лoxycaлy от Петра Николаевича, а позже <<67>> нашел подтверждение в воспоминаниях Никиты Сергеевича. В июне 1957  года Пленум ЦК изгнал из руководства группу Молотова, Маленкова и других ярых сталинистов. В драматической ситуации, предшествующей Пленуму, судьба Хрущева и его сторонников, включая Поспелова; висела на волоске. Пленум завершился полным поражением «антипартийной группы» В обновленный состав. Президиума, ЦК вошел и Поспелов (как кандидат в члены Президиума).

            — С Хрущевым у нас отношения не сложились, — посетовал Петр Николаевич. — Он меня годами не принимал, а вот Снегов, вернувшийся из лагерей, не вылезал из его кабинета.

            — Какие претензии имел к вам Хрущев? — поинтересовался я.

            — Претензий вроде и не было . . . Но все идеологические вопросы решались без меня. Перестали приглашать на узкие совещания у Хрущева. Готовился вопрос о журнале «Коммунист», меня предложили в состав комиссии ЦК, но Хрущев отвел: «Поспелова в комиссию не надо». Трудно стало работать . . .

            В 1960 году Поспелова освободили от должности секретаря ЦК и вернули директором в институт —к тому времени он стал называться Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. И здесь, по словам Петра Николаевича, он чувствовал недоброжелательное отношение к себе Хрущева.

            — «Краткий курс» не мог мне простить. . . По решению ЦК наш Институт должен был приступить к изданию многотомной истории партии. На Президиуме утверждалась Главная редакция. В ее председатели предложили меня. Хрущев — воспротивился, мол, Поспелов «Краткий курс» писал. Еле его убедили согласиться. . . .

            Петр Николаевич старался наладить отношения с Хрущевым. В предисловии к первому тому «Истории КПСС» внес более десятка ссылок на выступления Хрущева. Он мол, определил этапы исторического пути рабочего класса и Коммунистической партии и т. п. Я не удержался и заметил: «А стоило ли это делать?» Моя реплика, видимо, задела Петра Николаевича за живое. Помолчав, он спросил: из какой части тиража мне достался первый том? Я, естественно, этого не знал. Поспелов сказал, что в остальной части тиража большинство ссылок на Хрущева Главная редакция сняла. Но умолчал о том, что пока тираж печатался, Хрущева сняли.

Новый Хозяин

Пришедшая после смещения Хрущева к власти клика Брежнева — Суслова покончила с «оттепелью» и принялась, сначала исподволь, а потом и в открытую «отмывать» Сталина. Удивительное дело: откат от курса ХХ съезда пришелся по душе Поспелову, а ведь он имел прямое отношение к определению этого курса.

            — Наломал дров Хрущев, внес сумятицу в братские компартии, интеллигенцию поссорил с партией, сбил с толку многих коммунистов . . .

            Я посетовал на то, что редакциям газет и журналов дана негласная установка поменьше писать о репрессиях, о трагической судьбе многих деятелей партии.

            — И правильно, ни к чему народ травмировать, урезонил меня Петр Николаевич. — Партия осудила репрессии, и незачем без конца писать о них. О молодежи надо думать, учить ее на героических примерах, а мы ей — того расстреляли, того сгноили в лагерях . . . И Сталина пора перестать поливать грязью. У него заслуг ого-го сколько ...

            Отход от курса ХХ съезда сказался на последующих томах «Истории КПСС». От тома к тому все сильнее давали себя знать схема-<<68>> тизм, возвращение к старым оценкам. Научный уровень многотомной истории партии явно понижался. Восьмая книга этого издания оказалась для Петра Николаевича роковой, сломавшей его карьеру.

            По его словам, дело происходило так. Макет очередной, восьмой книги, как и все предыдущие, был разослан членам ЦК и его отделам, филиалам института. Кто-то из сверхбдительных обнаружил в подготовленной к печати книге крамольную оценку XX съезда КПСС. Авторы, мол, принизили значение съезда, а вместе с этим и «организующую и направляющую деятельность Коммунистической партии» в послевоенном восстановлении народного хозяйства.

            Доложили Брежневу. Он плохо разбирался в подобных вопросах, но ему втолковали, что допущена грубейшая политическая ошибка. Поспелова вызвали на заседание Политбюро ЦК (к этому времени, Президиум снова получил название Политбюро) держать ответ.

            — Леонид Ильич заявил: «А вы бы хотели, чтобы к первому после нашей великой победы в войне съезду партия приползла на брюхе?» Я все взял на себя: «Виноват, Леонид Ильич, кругом виноват!»

            Случившееся Петр Николаевич объяснял мне кознями  молодых историков, пришедших в институт в пору «оттепели» и набравшихся в то время критиканства. Непосредственным редактором восьмой книги являлся его заместитель Кукин . . Он по лености и беспечности доверился им. Поспелова с директоров сместили, Кукина вывели из Главной редакции:

            — А меня в Главной редакции оставили! — подчеркнул Петр Николаевич, давая понять, что сохранил доверие Брежнева.

            Крупных постов Поспелов больше не занимал. Умер он в 1979 году. Доживи он до перестройки, изменил бы отношение — в четвертый раз — к Сталину или нет? Как знать . ..

            <<Опубл: Даниил Руднев. Кто писал «Краткий курс» // Политика. 1991. No. 9. С. 60-64.>>

            <<Zelenov: «Если и были сомнения, то их снял опубликованный вскоре проспект предполагаемого к изданию Собрания сочинений И. В. Сталина, один из томов которого отводился для «Краткого курса»» - Сообщение для печати об издании сочинений Сталина было опубликовано в «Правде» 20 января 1946 г.

«Периодизация истории партии, которая легла в основу «Краткого курса» принадлежала товарищу Сталину» - см. РГАСПИ, ф. 558, оп. 1, д. 3212, л. 1-35.

«В пагубном для исторической науки письме Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» в 1931 году критике за «ошибки» был подвергнут и Ярославский» - См. И.В.Сталин. О некоторых вопросах истории большевизма. Письмо в редакцию журнала «Пролетарская Революция». 26 октября 1931 г. (Пролетарская Революция. 1931. № 6 (113), Сталин И.В. Сочинения. Т.13. М., 1951. С.84-102).

«В марте 1936 года … Он направляет в ЦК письмо с предложением издать три учебника по истории ВКП(б) — для изучающих с разной подготовкой. «Надо, —писал Ярославский, во всех учебниках дать больше о Сталине, о его роли в руководстве ею (партией. - Д.Р.); в разработке ее идеологии, ее организации, ее тактики . . . Учебники по истории партии надо по возможности насытить материалами о т. Сталине не только в период после смерти Ленина. . . В особенности показать . . . то, что он поднял учение Ленина на новую высоту»».- В данном случае мемуарист путает два письма, которые были опубликованы в 1990 г. Первое – письмо Ярославского Сталину от 11 марта 1935 г., в котором шла речь о разных учебниках по истории. Второе написано тогда же заведующему Отделом партийной пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) А.И.Стецкому. Точный текст письма отличается от приведенного в статье:  «Надо во всех учебниках дать больше о Сталине, о его роли в строительстве партии, в руководство его, в разработке ее идеологии, ее организации, ее тактике. Вы знаете, что над этим работаю и буду работать, чтобы дать книгу о т.Сталине. Это крайне необходимо для всех компартий. Учебники по истории партии надо, по возможности, насытить материалом о т.Сталине не только в период после смерти Ленина. В особенности же надо показать роль т.Сталина после смерти В.И.Ленина, - то, что поднял учение Ленина на новую ступень» (Советские архивы. 1990. №4. С. 81-82.).

«Написать четвертую главу с философским разделом взялся сам Сталин. Он вручил ее нам написанной от руки . . .» - Рукописный текст главы отсутствует. В архиве сохранились лишь варианты машинописного текста с поправками Сталина. См. РГАПИ. Ф.558. Оп.11. Д.1210.

«На макетах первых вариантов «Краткого курса», — вводил меня в историю создания учебника Поспелов, — значились наши с Ярославским фамилии как авторов». – см. Ем.Ярославский. «История ВКП (б). Краткий учебник» «На правах рукописи (второй вариант)» - 295 страниц (Ф.558, Оп.11. Д.1208), «История ВКП (б). Краткий курс. Под ред. Ем.Ярославского и П.Поспелова. Одобрен комиссией ЦК ВКП (б) для партийных и ленинских курсов, а также для комсомольских организаций». «На правах рукописи (третий вариант)» (ф.558. Оп.3. Д.77).

«История ВКП (б). Краткий курс. Под редакцией Ем.Ярославского и П.Н.Поспелова. Одобрен комиссией ЦК ВКП (б) для партийных и комсомольских школ, курсов и кружков». «На правах рукописи (четвертый вариант)» (ф.17. Оп.120. Д.383),

«Последнюю его редакцию комиссия ЦК во главе со Сталиным осуществила в октябре». – Встречи с авторами проходили с 8 сентября, пока в «Правде» публиковался текст учебника.

«Экземпляр макета, бывший у Сталина, носил следы его тщательной работы над текстом». – Неточность. Макета последнего варианта не существовало. Была две редакции, машинопись которых редактировал Сталин. См. Ф.558. Оп.11. Д. Оп.11. Д.1209-1211, 1212-1216. >>