Transcription

31.12.36

<<Докладная записка заведующего секцией иностранной литературы Государственного издательства художественной литературы Ионова П.Н. на имя заведующего отделом печати и издательств ЦК ВКП (б) >>

Талю Б.Н.

Вчера, 30 декабря, я и моя жена Е.М. Ионова (член ВКП (б)) провели три часа на квартире у Лиона Фейхтвангера. Сообщаю в связном виде по своим записям все, что им было сказано мне и т. Ионовой о процессе троцкистов-террористов и о его, Фейхтвангера, беседе с т. Дмитровым.

"Я искренний друг СССР и очень хотел бы , чтобы Вы меня убедили в своей правоте. Благодаря процессу вы потеряли многих своих друзей за границей. По сравнению с московским процессом даже процесс Ван-дер-Люббе  представляется чуть ли не идеальным. У Вас нет никаких фактов, а одни лишь показания осужденных. Я не могу себе представить, чтобы все 16 человек дали одни и те же показания. Им могли обещать свободу за дачу определенных показаний, а потом их устранили. Я удивляюсь, что Вы так неловко и глупо действовали. Со времени империалистической войны я перестал быть пацифистом. Я считаю правильным, что Вы применяете насилие против ваших врагов. Но нужно делать это с умом. Я не могу поверить, чтобы осужденные подготовляли покушение на Сталина – они могли подготовлять лишь его устранение, но не убийство. А Радек? Он очень популярен за границей,  неужели и он тоже хотел убить Сталина? Связь осужденных с Гестапо не доказана. Единственный человек, дававший на процессе показания о связи троцкистов  Гестапо, является совершенно безобидным человеком – я его знаю.

Ваши аргументы меня не убеждают. Вы все говорите одно и то же. Меня не удовлетворила и беседа с Димитровым. Когда я задал ему вопрос о процессе, он стал нервничать, волноваться, но отвечал мне лишь общими фразами.

Заявляю еще раз, я был бы счастлив, если бы Вы меня убедили".

К изложенному могу добавить, что по словам Иоганеса Бехера, Фейхтвангер ему заявил, что единственный обвиняемый, показавший о связи с Гестапо, якобы находился в Чехословакии и прислал ему, Фейхтвангеру, открытку из Праги как раз в то самое время, когда по материалам процесса обвиняемый должен был находиться в Москве.

В ответ на мой вопрос, с кем он еще предполагает встретиться, Фейхтвангер ответил – с Ворошиловым. В беседе же с тов. Ионовой сообщил, что надеется все-таки поговорить и с товарищем Сталиным.

В заключение нашей беседы Фейхтвангер просил меня поставить перед соответствующими организациями вопрос о предоставлении в Советском павильоне на парижской выставке уголка для германской антифашистской литературы. "Мы, эмигранты, совсем не представлены на выставке. Было бы огромным политическим делом, если бы мы могли найти себе приют в  Вашем павильоне – Вы завоевали бы симпатии очень и очень многих".

П.Ионов

<<A. Getty: In 1937, German writer Lion Feuchtwanger visited Moscow.  Stalin was eager to have the well-known writer's support, particularly on the two previous show trials of the opposition.  NKVD chief Ezhov was in charge of overseeing Feuchtwanger.  Here, State Literary Publishing House official P. N. Ionov reports to Central Committee press chief B. Tal (who reported to Stalin) that Feuchtwanger was not convinced of the accused officials' guilt, that he couldn't believe that the accused plotted to assassinate Stalin, and that he stated that the trials produced a negative impression abroad.  When Feuchtwanger expressed his doubts to Comintern leader G. Dmitrov, the latter became nervous and worried and did not answer Feuchtwanger. >>

Translation

December 31, 1936

<<A memorandum from the head of the foreign literature department of the State publishing house of fiction, P. N. Ionov, addressed to the head of the department of presses and publishing of the Central Committee of the VKP(b)>>

To B. N. Tal.

Yesterday, on December 30, my wife, E. M. Ionova (a VKP(b) member) and I spent three hours at the apartment of Lion Feuchtwanger. I am reporting, in coherent form in accordance with my records, everything that was said to me by comrade Ionova regarding the trial of the Trotskyist terrorists and regarding his, Feuchtwanger’s, conversation with comrade Dimitrov.

“I am a true friend of the USSR and would like very much for you to convince me that you are right. Because of the trial you have lost a great number of your friends overseas. In comparison with the Moscow trial, even the Van der Lubbe trial looks almost ideal. You have no facts — only testimony by the accused persons. They could have been promised freedom for giving certain testimony, and then they were removed. I am surprised that you acted so clumsily and stupidly. Since the time of the imperialist war I have not thought of myself as a pacifist. I find it appropriate that you are using force against your enemies. But that needs to be done wisely. I refuse to believe that the accused people were preparing Stalin’s assassination — they could have been planning to remove him, but not to kill him. And Radek? He is very popular overseas, could he, too, really have been planning to kill Stalin? The connection between the accused persons and Gestapo has not been proven. The only person who gave testimony at the trial regarding ties between the Trotskyists and Gestapo is a completely harmless person — I know him.

Your arguments are not convincing to me. You all say the same things. I was not satisfied with my conversation with Dimitrov either. When I asked him a question about the trial, he got nervous and started worrying, but he only answered me with vague phrases.

I want to say again that I would be very happy if you could convince me otherwise.”

In addition to what I have reported I can say that according to the words of Johannes Becher, Feuchtwanger had said to him that the only accused person who had testified about ties with the Gestapo is allegedly located in Czechoslovakia and had sent him, Feuchtwanger, a postcard from Prague at the exact time when, according to the materials of the trial, the accused individual was supposed to be in Moscow. In response to my question about who else he planned to meet with, Feuchtwanger replied — with Voroshilov. In a conversation with comrade Ionova, however, he mentioned that he hopes to speak with comrade Stalin as well.

In conclusion of our conversation, Feuchtwanger asked me to raise the question of designating a corner for German anti-fascist literature in the Soviet pavilion at the Paris show before the appropriate organizations. “We, the emigrants, aren’t represented at the show at all. It would mean a great deal politically if we could find sanctuary in your pavilion - you would win the support of very, very many people”.

P. Ionov

<<A. Getty: In 1937, German writer Lion Feuchtwanger visited Moscow.  Stalin was eager to have the well-known writer's support, particularly on the two previous show trials of the opposition.  NKVD chief Ezhov was in charge of overseeing Feuchtwanger.  Here, State Literary Publishing House official P. N. Ionov reports to Central Committee press chief B. Tal (who reported to Stalin) that Feuchtwanger was not convinced of the accused officials' guilt, that he couldn't believe that the accused plotted to assassinate Stalin, and that he stated that the trials produced a negative impression abroad.  When Feuchtwanger expressed his doubts to Comintern leader G. Dmitrov, the latter became nervous and worried and did not answer Feuchtwanger. >>